Неистовая.

Рей сидела перед зеркалом и замазывала синяки под глазами – последствия очередной бессонной ночи. Тональный
крем экономно ложился на кожу. “Это последняя баночка.. А когда ещё Амии
отправится на Землю?.. Из неё получилась неплохая актриса.”

Амели очень удачно разыгрывала сцены временного помешательства, от которого помогали лишь поездки на Землю.
Оттуда она контрабандой привозила Минако вино, Мако – сигареты, а Рей –
тональный крем. Очень кстати оказался королевам её скрытый талант. “И как
только ей удается уговаривать Зойсайта…” Рей встала и крутанулась перед
зеркалом. Красное платье, шикарные темные волосы… “Ага, сейчас…”

Рейана не знала, как сказала однажды Минако, выпив, возможно, немного лишнего:

И вот теперь, когда она взяла ножницы, в глазах пылал этот уничтожающий огонь.

- Леди Рейана… - какая-то служанка заглянула в комнату.

- Выйди, - девушка исчезла. Голос королеву был похож на рык, а того, кто посмел бы ослушаться, сметали бы с пол
веником. И не важно, что силу нельзя применять – Джедайт будет порывать её! Он никогда не признает, что не может совладать
со своей женой.

Черные пряди падали на пол. По щекам текли слезы. Внутри, все сметая, бушевал огненный смерч. “Ты хочешь? Ты
получишь!”

Из открытого окна доносился звон посуды – сервировали ужин. Рейана посмотрела последний раз в зеркало. “Получишь…”

Несломленная.

Среди стеллажей, заполненных пыльными книгами, стояла кушетка. На ней,
пренебрегая богатым платьем и собственным титулом, с ногами сидела девушка.
Один из пыльных фолиантов с полок был у неё в руках и она, казалось, не
замечала грязные следы, которые оставлял он на её платье и пальцах. На столике
рядом с кушеткой лежала неровная стопка
других книг в кожаных переплётах, инкрустированных камнями, серебром и золотом,
даже на вид казавшихся древними, редкими и дорогими. Девушка поправила прядь
каштановых волос, выпавшую из замысловатой причёски, отложила книгу и
откинулась на спинку кушетки.

Взгляд её рассеянно блуждал по
лепнине на потолке, по гобеленам на стенах, а пальцы крутили в руках богатое с
изумрудами и нефритом обручальное кольцо. Но такое состояние длилось недолго, и
вскоре девушка надела кольцо и встала. Она медленно подошла к своей любимой
картине и около неё обернулась на то место, где сидела уже несколько часов.

Раскрытый фолиант лежал на
коричневой ткани кушетки, и это почему-то ещё более угнетало девушку. Она резко
развернулась и, великолепно находя дорогу в лабиринте стеллажей, пошла к
выходу.

В коридорах как обычно было тихо. Платье едва слышно шелестело, когда
девушка поднималась по лестнице, и кроме этого ничего не нарушало тишины.
Взгляд зелёных глаз равнодушно скользил по картинам и статуям, золоту отделки и
меняющим цвет стенам, не задерживаясь ни на чём.

- Леди Литисия...

Девушка обернулась на обладательницу нерешительного и дрожащего голоса.
Служанка, почти девочка, ещё больше сжалась от холодного взгляда и медленно
подошла, держа в руках белую чашу с прозрачной и пахнущей душистыми маслами
водой. Леди ополоснула руки и вытерла их предложенным, расшитым цветами,
полотенцем. Служанка присела в реверансе и, не разгибаясь, произнесла:

- Лорд Нефрит спрашивал о вас,
леди. Леди Мина прислала букет цветов, его уже поставили в вашей комнате. Леди
Амели прислала посылку.

- Как моя роза?

Девушка вздрогнула.

- Как в саду моя роза?

- Ваша роза распустилась, леди.

- Хорошо. Иди.

Служанка быстро удалилась, и звук её шагов стих в одном из
многочисленных коридоров. Леди немного расслабилась и задумчиво направилась в
оранжерею. "Я без труда могла бы с ней подружиться. Её, кажется, зовут
Юдико... А зачем?.."

В прошлой жизни Макото легко сходилась с людьми. Она легко заводила
разговор, могла спокойно выслушать. Первые месяцы подруги часто навещали её - она помогала советами, выслушивала
всё, что ей рассказывали, но почти никогда не делилась тем, что ей пришлось
пережить. Она не была так беспощадна, как Рей, которая не щадила ни себя, ни
других, безжалостно говоря о промахах и коря за них. Макото помогала, как
могла, пока были силы, а потом, прибывая в замок, подруги уже не узнавали её.
Все они быстро изменились, но Мина
как-то сказала Амели: "Я хотела спросить, что с ней, а потом подумала, что
я, наверное выгляжу не лучше, но всё-таки в ней нет ни огонька, ни улыбки... Я подумала, что это какой-то манекен,
муляж..."

Макото не могла улыбаться. На Земле она привыкла ставить на людях свои чувства на второе место, стараясь
понять, что творится с окружающими, и тогда она улыбалась всем почти искренне,
думая, что от её улыбки кому-то станет легче. А тут она почти всё время была
одна. Она уже не могла думать ни о других, ни о себе. Она специально,
сознательно забывала о себе и читала, читала, читала... Когда она ещё была
Макото Кино, она пережила что-то подобное: полгода она была не в себе.
Улыбалась, общалась, училась, боролась с демонами, но это была не она. Потом
она поняла, что чуть не сошла с ума, думая о себе, и не понимала или не помнила, каким

чудом она смогла выкарабкаться из этой депрессии, или ей кто-то помог... В ней
тогда что-то сломалось. А сейчас, в замке, отнюдь не пустом, но сродни пустыни
для неё, она запретила себе думать. Думать о существенном и важном, перенося
внимание на мелочи.

Она должна была идти в Главный зал, узнав, что её искал лорд, но она не
сделала этого. Она была подчинена, но всё ещё оставалась своенравной. Она
миновала очередной богато украшенную комнату и оказалась у двухстворчатых
дверей, ведущих в оранжерею. Это было её второе любимое место после библиотеки.
Здесь она сама посадила розу.

Лита открыла дверь и тихо проскользнула внутрь. Почти в самом центре
оранжереи была её клумба и сейчас на ней пламенела ярко-алая роза. Литисия
медленно подошла к клумбе и присела рядом, так, что роза была на уровне её
лица. Она не пахла. Лита внимательно вгляделась в своё творение, кончиками
пальцев дотронулась до лепестков и ощутила их бархатистость и хрупкость.
Внезапно ей захотелось услышать легкий хруст, с которым будут ломаться в её
руке эти лепестки, захотелось раскрыть ладонь и увидеть там тёмно-красное и бесформенное...
Рука задрожала, и она одёрнула её от цветка, тут же испугавшись причинить ему
вред. Леди порывисто встала и быстро вышла в коридор, ведущий к Главному залу.

Когда она вошла, лорд Нефрит встал, приветствуя её. Она присела в
реверансе, и, не вставая, подняла голову, безразлично глядя на него зелёными
глазами.

Он увидел, что ничего в ней не изменилось. Он и не надеялся. Он
старался, но не мог заслужить её доверие - она этого просто не замечала. Он
оступился только раз, но он думал, что
не будь того вечера, всё можно было бы исправить. Он ошибался.

Нефрит хорошо помнил тот вечер. А день... Именно из-за этого он и не
помнил день. Несколько бутылок хорошего вина, выпитые им в кабинете на пару с
отражением в зеркале, сделали своё дело. Он ввалился в её комнату бесцеремонно,
ничего не боясь, и остолбенел. Она сидела, прижав к груди колени, в одной
ночной рубашке, волосы всё ещё были
собраны в какую-то сложную причёску... В первую секунду в её глазах мелькнуло
изумление, потом боль. Сейчас ему
казалось, что тогда он прочитал в её взгляде готовность ко всему и отчаянную
решимость. "Мучай" - говорил этот взгляд и едва не кричал её голос.
Какой ценой ей давалось это спокойствие? Он впервые задал себе этот вопрос.
Через что она переступила, спасая свою принцессу? Он знал ответ. Она переступила через себя. Он
знал, что она воспринимает его как зверя. Не человека, а жестокое существо,
готовое всегда убивать. Он пытался разрушить этот образ и знал, что его попытки тщетны. Он не мог придумать,
как доказать, что он - человек, когда для неё он навсегда Тёмный Лорд. Она не
знала, и он никогда не расскажет о том вечере накануне свадеб. Тогда он
отказался тянуть жребий. Он сказал:

- Я беру Макото.

- Сумасшедший, - пробормотал
Зойсайт и тут же заявил, что он согласен только на Сейлор - Меркурий. Нефрит
понимал его. Макото – воплощение своей стихии. Гром и молния - это её характер.
А в итоге с Амели оказалось гораздо сложнее, чем с ней. И с таким характером
проводить дни напролёт в библиотеке?.. "Какой ценой?"- думал он. -
"Как я могу ей помочь?" Эту цену он не знал.

А цена была. Вслед за Минако, которая всегда имела где-то под рукой
бутылочку хорошего вина, Макото глушила боль сигаретами...

Она вышла на балкон. Лита редко видела свою планету. Теперь она избегала
её. Да, вокруг был её город, её народ, её люди, которые её любили... А она
чувствовала себя предательницей. Для них было неведомо, почему она вышла за
него. Но планетой правил он. Не жестоко, но Лита слышала о возмущениях. Нефрит
мог тиранить, но видимо не хотел. А может, не мог? Она отогнала эту мысль.
Народ был недоволен. Она могла их успокоить, объяснив всё, сказав правду, но
этого делать не следовало…

Жители планеты-хранителя были тесно связанны друг с другом, и как ни
старалась экс-королева скрыть, она
знала: рано или поздно люди поймут, что в замке царит далеко не любовь, что
брак был кому-то выгоден, что у неё, у королевы не было выбора. Наверняка все
они задают себе вопрос, почему она не убьёт его. Как говорила о будущем Плутон,
Лисите пришлось однажды защищаться самой,
и она убила нападавших, спасла себя и двух служанок. Этот поступок
вызвал восхищение. Так говорила Плутон.
О будущем, которого уже не будет. Сецуна, которой больше не было. Во время последней битвы она стала Вратами Времени.
Сейлор-Юпитер видела, как высокая фигура, решительно сжимая жезл в руках,
растворяется в тумане, смешивается с ним, а на месте разрушенных Врат Времени появляются новые. Она помнила всё
это. Исчезающие руины, слова заклинания, еле слышные в тумане... Сецуна не
должна была его знать. Потом, размышляя и читая, Лисита поняла: к Плутону
вернулась память принцессы - память предков, память Хранителей Времени. Врата
должны были быть восстановлены - это нарушило бы равновесие Вселенского Времени. И Врата восстали.
Восстановленные врата вспыхнули на
несколько секунд и погасли. Туман рассеялся. И Войны и Генералы замерли. Макото
стояла ближе всех к воротам и когда они погаси, увидела их во всём великолепии.
Они были прекрасны, просты и загадочны как Сетцуна. Они были тёмно-зелёными,
как её волосы, с камнями цвета её глаз...

Зачем, зачем Сетцуна восстановила
врата? Равновесие уже было нарушено, это не помогло бы. Врата уже не сохраняют
мир. Тогда Мако поняла, как хрупок этот мир, а Лита уже не вспоминала об этом.
Возможно, из-за Врат Берилл и её Генералы не так жестоки? Тогда Берилл
попыталась бы их уничтожить… Но она не пыталась этого сделать. Или она тоже
хочет сохранить этот мир? А смысл в таком
его существовании?! Зачем Сетцуна восстановила Врата? Зачем она дала
бессмысленную надежду на то, что всё ещё можно будет исправить?!

всё то, что случилось, изменить будущее. Плутон говорила, что прошлое нельзя
изменить. Всё то, что они пережили, делает их такими, какие они есть. Что-то
вроде урока, который надо пройти. Даже если всё это исчезнет, пройдёт, минует,
перед ней всегда будут стоять убитые Берилл, те, кого она не спасла. И эти
глаза, глаза людей, которые верили ей. Откуда они знали, что она делает всё это
зачем, чтобы сохранить им жизни. Она старается как лучше. А кто сказал, что
жизнь, это лучше? Для неё это не так.

Почему, почему она не может сделать всего один шаг? Всего один и всё?
Тонкие пальцы ещё сильнее сжали перила балкона. Не может. Условие. Всего лишь
условие: если погибнет хоть одна из них - погибнет Банни, Мамору и Малышка.
Если погибнет хоть один Генерал - погибнет Банни, Мамору и Малышка. Они
погибнут, если хоть одна из королев убьёт себя или свое мужа. Ни Банни, ни
Мамору, ни Малышка не знали об этом. Они ничего не помнили и не знали - жили
как обычные люди. Она видела их. Они все видели свою принцессу после свадеб.
Они все, кроме Ами видели её один раз. А Ами, которая наведывалась на Землю
довольно часто, рассказывала, что Банни всё та же. Только она не знает цену за
свою жизнь.

Да, они все изменились. Лита чувствовала это. Она избегала своей стихии,
своей планеты, себя. Да и сами грозы, такие частые и любимые на её родной
планете стали редкостью. Планета страдала от
засухи, но что могла сделать с этим Леди? Живая планета чувствовала всё,
и её аура была нарушена Берилл. Очень
некстати вспоминалось всё, что было за эти полгода. Шесть месяцев в этой
клетке. В этой ужасной золотой клетке...

...Ей захотелось что-нибудь приготовить. Она внимательно прислушалась к
себе и направилась на кухню. Найти её
оказалось сложно, но вполне выполнимо. Она приказала всем уйти, и её
послушались, исполняя приказ с изумлением.

Кухня была хорошей. Конечно не её плита в квартире, а королева всех
кухонь. Кто бы мог подумать, что ломящийся от изысканных блюд стол создавался
обычными поварами с помощью миксеров, блендеров и духовок. Продукты были, и она
уже решила, что будет готовить. Она решила испытать себя на блюде средней
сложности - кексах. С легким трепетом она вынимала их из форм на тарелку.
Подождав, пока остынут, она попробовала.
Это было её испытанием. И она его не прошла. Кексы были горькими. Лита отлично
знала, что ингредиенты заложены правильно, что всё сделано верно, но... И это
"но" было в том, что в
приготовление она вкладывала душу. Она старалась и сейчас, но покалеченная душа
издала лишь жалкий писк. Единственный раз за полгода королева разрыдалась...

Нефрит не был приверженцем земных
технологий, но предпочитал следить за слугами простым земным способом –
скрытыми камерами и “жучками”. Следил он только за слугами, уверенный в своей
королеве. Обязанность за жизнь
экс-королевы Серенити была крепче всякой клятвы. Литисия, как и остальные сенши
не сделает ничего, что могло бы повредить Усаги Цукино. Никогда и ничего.
Тогда, случайно встретив кухарку и узнав, что королева велела всем покинуть
кухню, он, заинтригованный направлялся в свою комнату для наблюдений. Он не знал,
хорошо или плохо то, что кухарку он
встретил поздно, и он успел к самому концу, но тогда ему казалось, того, что он
увидел, было много. Слишком много. Лита быстрым шагом выходила в коридор. Он
переключил камеру. Она бежала по коридору прочь от кухни, закрыв лицо ладонями,
а из динамиков доносились сдавленные всхлипы и стук её каблуков. Нефрит понял
всё, лишь спустившись на кухню. Его
аппаратура не была установлена на режим записи, но то, что он увидел,
объяснило ему, что произошло. Без слов. Он сел на стул, не в силах вдохнуть
воздух от боли в области сердца. Она всего лишь попробовала приготовить. Кекс
был настолько горьким, что Лорд даже не прожевал его. Горечь жгла язык, и он с
трудом встал, чтобы глотнуть воды. Каково это для неё? Она же мечтала открыть
ресторан. И он убил в ней это умение, это искусство?

- Она достойна лучшего… - Нефрит сжал кулаки и ударил ими по столу, -
Милая, как мне доказать это тебе…- он спрятал лицо в ладонях, но почти сразу
убрал их и оглянулся вокруг. Его глаза горели, он порывисто встал и нервно
прошёлся по кухне, затем вышел и быстрым шагом направился прочь.

За всё время её пребывания здесь, ничего особенного не происходило. Единственным её развлечением были книги и
прогулки, в библиотеке и оранжерее она проводила дни, месяцы… Она всё меньше
хотела кого-либо видеть и, казалось, это все чувствовали: теперь в коридорах
никогда не попадалось случайных слуг. Замок стал напоминать огромный богатый
каменный лабиринт, в котором она – единственная пленница. Без права выхода…
Одиночество стало мерзким и необходимым. Видеть людей было невыносимо: они либо
кланялись ей по необходимости, по приказу, ощущая себя выше её, свободнее её,
королевы этой планеты, либо смотрели на неё такими глазами… в которых были боль
и горе. Людей заменили деревья в саду, собеседника – книга, сосущую пустоту в
сердце иногда заполнял ветер, очень отдаленно похожий на свободный. Что ж, у
этого маленького уголка природы были такие же права, как и у неё: право жить и
право на несвободу. Оттуда не могли улететь даже птицы.

А потом произошло что-то необычное. Хотя она и привыкла жить по автоматически выведенному графику, она
все же заметила изменения. Не сразу, возможно даже не так быстро как должна
была… Чувства притупились, отказывались работать, но всё же… Из коридоров
исчезли прихвостни-юмы, но ещё задолго до этого они потеряли свой самоуверенный
вид, спесь, как будто… Нет, королева упорно отбрасывала эту мысль. Она
почувствовала, с большим трудом, но всё же почувствовала, что планета стала
дышать свободнее, ей самой дышать стало немного легче… На сухой глинистой почве
невесть откуда стали появляться странные растения… Изменилась даже Юдико: глаза
стали темнее, кожа потеряла нездоровый зеленовато-бледный оттенок, на щеках еле
заметно проступил румянец…

Явно происходили какие-то изменения. Её не волновало то, что приказы не согласовываются с ней, но стало
просыпаться природное любопытство. И в то же время она не могла заставить себя
просить кого-нибудь, что же происходит. Всё вокруг стало казаться странным
чужим и непонятным, все действия вокруг вызывали странную растерянность. Как-то
внезапно, вдруг, Литисия вспомнила, что короля, своего мужа, она не видела
очень давно, слишком давно. В саду, читая книгу о герое старых времён, она
отвлеклась, задумалась и поняла, что
клеткой для неё давно стали не ни невидимые стены искусственного сада, а
она сама, и созданные ею границы в её сознании, появление и назначение которых
Лита даже себе самой не могла объяснить.

После этих мыслей внутри неё,
откуда-то из глубины поднялся и прозвучал незнакомый и сильный голос, с
насмешкой говорящий:

- Разве можно запереть молнию?..

Он не мог видеть её такой. Каждый раз, видя её, он понимал, что убивает её. Теперь он понял всю глубину
изменений, которые она вызвала в нём. Нефрит круглосуточно ощущал тоску по ней,
периодически он подходил к мониторам и наблюдал за ней. Он чувствовал, как в
его груди бьётся сердце, и как оно сжимается каждый раз, как только его глаза
видят её.

Лорд сидел в своём кабинете и смотрел на фотографию в рамке. С неё ему улыбалась Макото Кино. Фотография была
сделана ещё тогда, когда Мако была жертвой. С тех пор многое изменилось. Он уже
всё решил. И неважно, сколько сил он потратил на то, чтобы добиться своего.
Глядя на монитор, Лорд Звёзд с нежностью
думал о том, что девушка в зелёном платье с уставшими серо-зелёными глазами
ничего не знает и вряд ли замечает то, что происходит вокруг. Если он выполнит
всё, что задумал, многое измениться. И она тоже. Он старался забыть о той
мысли, которая пришла ему ночью, когда он не мог заснуть – мысль о том, что она
не сможет измениться.

Она отложила книгу, встала, пошла по ровной дорожке
сада. С каким-то осуждение подумала о том, что сегодня все мысли будут о том,
как она живёт. Думать об этом было больно и неприятно. В общем, жить – тоже, но
большую часть времени её жизнь напоминала ровную дорожку, по которой она шла.
Она была свободна в своих действиях – даже могла разнести в пух и прах свои
покои, но тяжёлые своды дворца давили так, что не хотелось ничего. Королева
горько улыбнулась – обычный парадокс: запретный плод не нужен, когда он не
запрещён. Тропинка привела её к тому месту, где она сидела несколько минут
назад. Раскрытая книга так и лежала на каменной скамье. Странная книга – пьеса
о компании молодых людей, который за один вечер познакомились со скелетами в
шкафах своих друзей. Лита снова села на скамью, положила книгу на колени.
“Насколько просто всё узнать за один вечер… И потом жалеть об этом.” Автор был
с ней солидарен – он сделал так, что его герои просто ничего не узнали –
страшного вечера в их жизни просто не случилось. “А если бы можно было изменить
всего один вечер в своей жизни… Какой?..” Вопрос остался без ответа. Литисия
закрыла его, как закрывают глухую дверь, когда не хотят кого-то слышать.
Отвечать на него означало вспоминать. Вспоминать всё то, что было до этого
сада, до того замка, до этой жизни… Это означало боль.

его …друзья ничуть не изменились в своём отношении к их общим собраниям.
Кунсайт при полном параде, в своём белом мундире, с маской ледяного спокойствия
на лице, но, кажется, у него что-то идёт не так. “С каких это пор я стал таким
проницательным” – Нефрит удивился сам себе. Мысль о Кунсайте пришла в голову
сама по себе – значит, скорее всего, была верной, но пока он не хотел её
развивать. Джедайт сидел, уткнувшись в какие-то бумаги. “Как обычно” – мысль
была скучной, но что-то было не так. “Глаза… не бегают. Он не читает” – эта
мысль должна была быть громкой и поражающей, но она скользнула так же
равнодушно ко всем остальным, как и предыдущая. Сегодня, сейчас Нефрит не
собирался об этом думать. Он подошёл к своему креслу, сел, устроился в нем поудобнее
и скользнул взглядом по Зойсайту. Тот сразу же отреагировал:

- Неважно выглядишь! – Зойсайт самоуверенно ухмыльнулся.

- Кто бы говорил, - он ответил на автомате – сказывались многолетние тренировки. Удар
был точным – лицо Зоя обиженно и недоуменно вытянулось. “Глаза злые” – это
Нефрит констатировал как факт – “И кого он хотел обмануть?”. Наметанный глаз
Лорда Звезд почти сразу разглядел на лице Зойсайта слой тонального крема и
пудры, скрывающие круги под глазами и бледность. В отличие от него, Нефрит не скрывал
проявившиеся недостатки своего лица, но специально перед уходом посмотрел в
зеркало и остался бы доволен собой, если бы не дурное настроение. Но выглядел
он всё же лучше, чем последние три месяца. Возможно потому, что именно на
сегодня он запланировал… Если получится, его жизнь изменится, а если нет –
тогда это был последний шанс что-то изменить. Другого пути нет. И хотя звёзды
молчали, Нефрит знал это точно.